Ut Fiat Lux. Часть III
Однажды произошло нечто, качественно отличное от всех остальных паранормальных эпизодов моей службы в этом проклятом месте. Проснувшись в нехарактерно бодром состоянии, я прошел в кают-компанию для встречи с сослуживцами, ведь тогда был будний день. Станция была на редкость хорошо освещена, обыкновенно темные коридоры были залиты светом, что не могло не улучшить не настроение, так что в кают-компанию я пришел в весьма благостном расположении духа.
И не встретил там абсолютно никого.
Я проверил наручные часы. В это время обычно все уже находились на месте. Мое настроение было несколько омрачено этим происшествием, очевидно, коллеги направились на рабочие места, не дожидаясь меня. Что ж, пусть так, я пройдусь самостоятельно, благо – темные коридоры не такие уж и темные сегодня.
В лабораториях никого не было. В ангарах тоже. У меня появилось подозрение, но сначала я должен был проверить все варианты.
Уже бегом я направился к каютам моих сослуживцев, распахивая их настежь, даже не стуча.
Пусто. Никого нет.
Я абсолютно один на огромной субарктической станции.
Паника завладела мной. Я метался, как загнанный зверь, от одной пустой каюты к другой, до кают-компании, до лабораторий и обратно, пока, обессилев, не рухнул на диван возле бара. Я попытался рассуждать. Для начала, везде светло, а это очень хорошо. Также, запасы еды и воды никуда не делись, я проверил, а значит, я не умру с голоду. Тепло держится на стабильной отметке, значит замерзнуть до смерти у меня также не выйдет. В целом, я не в самом плохом положении, но куда делись все люди? Как это вообще возможно?
Решив устроить себе выходной, раз уж так сложились обстоятельства, я налил себе коньяку и отправился в свою каюту, предаваться рефлексии.
Весь день я провел, постепенно напиваясь и философствуя. А что мне оставалось делать? Выхода я решительно не видел, так же я не видел способа проверить истинность происходящего. В самом ли деле эти события происходили, или же это все плод моей фантазии? Я ощущаю боль, я потребляю пищу, я помню прошедший день (хоть и не уверен в его реальности), я могу спать, в конце концов! Но ведь это все ничего не доказывает, правда? Я заточен в лабиринтах собственного рассудка так же, как заточен в лабиринтах этой станции – глубоко, далеко и без надежды на спасение. Хотя, темница моего разума, к сожалению, более страшна и неизбежна. Я – свой собственный узник, но я ли палач?..
После этого я заснул, мертвецки пьяный.
***
Следующее утро было привычным – темные коридоры, присутствующие сослуживцы. Я не знал, радоваться мне этому или опечалиться. Я сидел в кают-компании, ожидая остальных, как вдруг в дверях появился абсолютно неожиданный человек.
– Ганс?
Механик Ганс стоял передо мной во всей красе своей материальной ипостаси, не собираясь никуда пропадать и совершенно не считаясь с моим нарастающим нервным срывом.
– Ганс?!
– Да? – недоуменно ответил-спросил Ганс.
– Не может быть! Черт бы меня побрал, ведь тебя не было! Не было!!!
– Что вы имеете в виду?
– Ведь ты пропал, пропал на целый месяц! Я убил тебя!
Вдруг я заметил, что в кают-компании стало очень тихо. Все мои остальные коллеги смотрели на меня с некоторым опасением и даже подозрительностью.
– С вами все в порядке, Эрих? Может, вам нужна помощь врача? Стефан, помогите Эриху…
– Не нужна мне никакая помощь! Я знаю, о чем говорю! И вы ведь тоже знаете, да, Ганс?
– Помилуйте, Эрих, я понятия не имею…
– Лжец! Вы лжец! Вы все тут лжецы! Вы это готовили все время, правда? Это у вас такое развлечение, что ли? Розыгрыш?
Мой язык рвался впереди моей мысли, и я не мог его остановить. Я продолжал свою ужасную обличительную речь, ясно понимая, что выставляю себя не просто неадекватным, а сумасшедшим. Я смотрел, как мои коллеги переглядывались между собой, пытаясь понять, о чем я говорю, безуспешно. Они были невиновны, я видел это на их лицах. Да, у них было много талантов, но актерское мастерство в них не числилось. То, что я сейчас делал, было социальным суицидом. В закрытом коллективе, на засекреченной станции. Мне конец.
Я оборвал себя на середине слова, уже не заботясь о моей репутации, и ринулся вон, в сплетение коридоров, подальше от озадаченных и осуждающих взглядов.
– Эрих!
Но я уже был далеко.
Я забежал в уборную, испытывая желание умыться, смыть с себя эту отвратительную паутину ужаса, паники и стыда. Холодная вода остудила лицо и позволила немного отвлечься моему лихорадящему мозгу. Вытираясь, я посмотрел в зеркало.
Мое отражение не держало в руках полотенце. Оно смотрело прямо на меня с улыбкой сумасшедшего, более походящей на звериный оскал, чем на выражение лица человека. По щекам моего отражения катились слезы. Я чувствовал, как мои руки вцепились в столешницу, и я не мог оторваться от происходящего в зеркале. Двойник глядел, прямо на меня, не мигая. Улыбка безумца становилась все шире, постепенно превращаясь в истерический хохот, абсолютно беззвучный. Всего меня трясло, руки болели от напряжения, но я продолжал смотреть. Внезапно он, Я, поднял руку, в которой была зажата опасная бритва. Продолжая смеяться и рыдать, не отрывая от меня взгляд, одним решительным движением он вставил бритву в рот и начал резать щеку по направлению к уху.
Потом я проснулся.
Меня немедленно стошнило, все тело сотрясала крупная дрожь. Это был сон? А когда была реальность?
***
Я огляделся. Я был в своей каюте, в абсолютной темноте. Даже ночник не работал. Обычное, нервирующее начало очередного проклятого дня, казалось бы.
Надеясь на простую неисправность ночника, я попытался включить освещение. Безрезультатно. Очередные проблемы с электрикой. Просто замечательно.
Я достал из тумбочки фонарь и вышел на коридор. Меня встретили темнота и тишина. В коридорах никто не ходил, никто не переговаривался, и, что самое ужасное, нигде не было ни одного источника света. От ужаса у меня перехватило дыхание, спина сразу вспотела, все мое тело сотрясала дрожь. Я был один. Опять. В темноте.
Я должен был убедиться в том, что больше никого не было. Несмотря на протест всей моей сущности, несмотря на то, что мой мозг разрывала мысль «ОПАСНОСТЬ! БЕГИ! ОПАСНОСТЬ!», я направился в сторону кают-компании.
Путешествие было тяжелым. Фонарь выхватывал отдельные части стены и коридора, но глухая тьма смыкалась за мной, как пасть какого-то чудовища, я чувствовал это своей спиной. Я не мог позволить себе бежать, хоть и очень хотелось, отчасти, чтобы не потерять остатки самоуважения, отчасти, чтобы мои ботинки не грохотали, не привлекали внимания. Чьего внимания? Я не знаю.
В кают-компании я, как и ожидалось, не встретил никого. Станция была абсолютно пуста. Единственными звуками в коридорах были гулкое эхо от моих шагов, как я ни старался ступать мягче, и мое прерывистое дыхание. Возможно, еще стук моего сердца, по крайней мере, я его слышал прямо в черепной коробке. Казалось, оно выпрыгнет из груди.
Нужно было бежать. Бежать как можно дальше, бежать без оглядки, бежать и не останавливаться. Единственным средством побега были прототипы, которые мы собирали для фюрера. Больше путей не было. Снаружи – бесконечные льды, холод, и, хуже всего – полярная ночь, которая началась в день моего приезда. Решение было принято – я пошел к ангарам.
… Кусок дерьма не работал. Чертова тонна железа, высококлассные магниты, сложнейшая электроника. Лучшие умы Германии работали над этими дисколетами! И все впустую.
Я сидел в кабине одного из дисколетов и смотрел на панель управления. В отличие от всей станции, генераторы аппарата производили электричество, и они запускались без проблем. Работала и клавиша зажигания. Вот только сам дисколет не работал.
Внутри меня что-то оборвалось. Я был заперт на этой станции, сам, без электричества. Уже начинало подмерзать, все-таки мы… Я находился в глубине льдов, станция не может долго сохранять тепло без рабочих генераторов. Я предал фюрера и Германию своей постыдной попыткой бегства, я предал себя, как офицера и как человека, уже давно. Мне некуда бежать и меня никто не спасет.
Я принял решение. Я не хочу умирать, как паршивая собака, от холода. Я умру как офицер.
…
Это моя последняя запись. Я сходил на кухню за бутылкой коньяка, половину которой я уже выпил. По пути я испытывал невероятное чувство спокойствия, можно сказать «безмятежности». Страх не касался меня, ибо я уже вне страха и вне жизни. Я, Эрих Шульц, оберштурмфюрер особых инженерных войск СС, пускаю себе в висок пулю.
Да будет свет.
Прощайте.
1 комментарий к Ut Fiat Lux. Часть III