Потоп
Ночью под домом № 7 случился потоп. Совсем незаметный в перспективе вечности, но весьма ощутимый для одного конкретного дома – даже песочницу на площадке залило, и пионы на клумбе побило водой.
Быть может, потоп был следствием хаотичного передвижения воздушных масс, но, скорее всего, дом № 7 был наказан за свои грехи.
Сам дом был, конечно, не виноват, но он хранил в себе Сергея Анатольевича, который грозовыми ночами люто ненавидел свою таксу Кармелиту за то, что та всегда громко скреблась на дождь, нарушая чуткий сон хозяина. Жене-то что, она спит как убитая, а ему – мучайся. «Ну ёпта, ну Кармелита, ёпта!» – орал по ночам Сергей Анатольевич, все чаще ввергая таксу в сомнения – быть может ее зовут Ёптой, а вовсе и не Кармелитой?
Конечно, безудержного гнева Сергея Анатольевича было мало, чтобы спровоцировать такой масштабный потоп.
Этажом ниже жила начинающая спортсменка Настя, которая начинала быть спортсменкой после каждодневных приступов ночного обжорства. Запихивая в себя колбасу с майонезом, она мысленно колола упругой попой орехи и стирала на рельефном прессе бельё – с завтрашнего дня, конечно же, – кому ночью нужны орехи? Приступы повторялись изо дня в день, и в тихом ночном поскребывании неутомимой Кармелиты спортсменка Настя с ужасом слышала предсмертные хрипы своей силы воли. Но на этом греховная лепта Насти не заканчивалась: она отчаянно завидовала стройной Танечке из квартиры напротив.
Кроме стройности Танечка носила на себе почетное звание Мисс N-ский машиностроительный колледж, а также следы перманентных ночных грехопадений. Объектом грехопадений выступал туркмен, работавший в компьютерном сервисе в здании жилого дома №7. В каждый приход туркмена Танечка с чувством целовала фото своего любимого почти-дембеля Славы, дослуживавшего где-то в десантных войсках, и стыдливо отворачивала рамку к стене. В конце концов Слава был так зацелован, что у него съёжился нос и немного поползла правая бровь – пришлось убрать фото в тумбочку.
И в тот же вечер начался потоп.
Дождь лил сплошной стеной всю ночь: барабанил в окна, заполнял тротуары, но Лёша-студент с самого верхнего этажа был до того занят компьютерным смертоубийством, что забыл закрыть окно. А еще поесть, поспать, сходить в туалет и позвонить маме с папой.
Родители Лёши-студента скрепя сердце уехали в отпуск ровно 10 дней назад. За это время и без того ленивый Лёша превратился в нечто среднее между степным орком и французским клошаром. Сам Лёша осознал свою леность непосредственно в день страшного суда, когда, переступая через кастрюлю с остатками десятидневной картошки, мельком глянул в зеркало. Укоризненная плесень на картошке и собственное красноглазое отражение пробудили Лёшу-студента от десятидневного коматоза, и он решил, что пора бы принять ванну и убраться. А пока набирается вода, можно и немножечко поиграть.
Вот так потоп добрался до Анны-Мари, Лёшиной соседки снизу.
Анна-Мари въехала три дня назад и страдала регулярной бессонницей на почве собственной греховной красоты. Всю ночь Анна-Мари алчно разглядывала себя в веб-камеру и лазила по сайтам известных модных журналов, дабы в очередной раз убедиться, что у нее глаза Кары Делавинь, губы Дутцен Кросс и скулы Рози Хантингтон. Во всяком случае, толстой Настьке из 27-ой и противной Таньке из 30-ой она уж точно фору даст. Осталось дождаться, пока греховная красота начнет приносить дивиденды – желательно до того, как за квартиру нечем станет платить.
План был предельно прост: в нее влюбляется богатый режиссер – раз, снимает в дорогой рекламе – два, увозит на острова – три. На этот случай уже и псевдоним готов – Анна-Мари. Ну не любила Машка своё имя: пускай Машки на кухне пьют чай с бубликами, а она, Анна-Мари, будет купаться в славе, восторгах, деньгах, и в том, что капает с потолка. Капает с потолка. Капает с потолка. О чёрт!
Разъярённая Анна-Мари выскочила из квартиры ровно в 6 утра – параллельно со спортсменкой Настей. Та смущенно поздоровалась и бодрой рысцой отправилась вниз по лестнице – на первую в своей жизни пробежку, после последней в своей жизни чревоугодной ночи. Анна-Мари мельком подумала, что толстая Настька не такая уж и толстая, бегает, а значит молодец, спортсменка.
На выходе из подъезда Настя придержала дверь Сергею Анатольевичу – тот заботливо нес на руках свою обожаемую таксу Ёпту-Кармелиту, о чем-то тихо с ней присюсюкивая.
Постапокалиптический двор встретил выживших влажной утренней прохладой и остатками потопа. Сергей Анатолиевич нежно опустил таксу на землю, и она тут же кинулась навстречу широкоплечему красавцу-дембелю Славе, который всю ночь добирался к своей невесте Танечке. Теперь он радостно вышагивал по направлению к дому №7, пряча под сердцем букет ландышей и скромную коробочку с серебряным ободком внутри. Танечка еще не знала, что сегодня станет невестой, но, увидев на пороге своего красавца-дембеля, пообещала себе, что больше никогда не спрячет фотографию Славы в тумбочку.
Тем временем Анна-Мари взлетела на верхний этаж и принялась остервенело звонить в дверь соседям-вредителям. Перепуганный Лёша-студент как раз заканчивал зачищать квартиру, одновременно вымакивая воду на полу. Таким он перед ней и распахнул дверь – в мокрых шортах, с десятидневной щетиной и тряпкой в руках.
Анна-Мари застыла, пораженная. В груди что-то больно кольнуло, и смутный образ богатого режиссера растворился без следа.
– Я Лёша, – сказал Лёша.
– Я Машка, – сказала Машка. – Хотите чаю? С бубликами?
2 комментариев к Потоп