Печальная поэзия
Им бы сейчас,
Попивая сакэ, любоваться
Дивной картиной, –
Нет, бродит зачем-то народ,
Топчет на улицах снег.
Меланхолия пост-праздничных дней в полной мере воплотилась в чьем-то сгустке слюны, пришпилившим к белесому асфальту тонкую полоску желтого серпантина. Гонимая ветром бумага все норовила сорваться, смешаться с остальным городским мусором и кануть в счастливом небытии, но авторитарность заледеневшего плевка превратила ее в жалкую трепыхающуюся калеку.
Именно обреченное созерцание столь безрадостной картины напомнило мне о японском эстетическом мировоззрении, где благородное уныние испокон веков является его ключевым элементом. Конечно же, сами японцы называют это остротой восприятия окружающего мира, но стоит копнуть глубже, и мы наткнемся на четыре основополагающих принципа, зародившихся от слияния древнего синтоизма, просвещенного конфуцианства и всепоглощающего буддизма: фурюу, моно-но аварэ, ваби-саби и югэн. Приблизительная трактовка этих сложных и весьма расплывчатых категорий могла бы быть таковой:
Фурюу – развитость ума, возвышенный вкус, образованность.
Моно-но аварэ – печальное очарование вещей, недолговечность.
Ваби-саби – одиночество, покинутость, холод, пустота, внутренняя сила.
Югэн – сумрачность, красота одинокой печали, вдохновенность, недосказанность.
Сакральной грустью была удобрена почва, на которой восходили и зрели бескрайние пашни непотопляемой японской культуры, формируя уникальный национальный менталитет. Отголоски этой традиции и по сей день можно встретить в любых формах искусства Японии, будь то кино, музыка, литература или комиксы для младшеклассников. Но что же полезного можно вынести из этого царства тоски в наш век позитивной психологии и тимбилдинга?
Отбросим дзенские принципы, которыми и так под завязку нашпигован интернет. Важнее то, что иногда лишь прочувствовав всю прелесть упадка, человек может в полной мере ощутить красоту в любых ее проявлениях, будь то грязный вагон метро, полотна прерафаэлитов, разрушенный цунами прибрежный городок или золотая шапка патриарха Кирилла. Порой именно открытость, граничащая с уязвимостью, вдумчивость и готовность спокойно воспринимать уродливую реальность помогают благодарно и по достоинству оценить наш красивый печальный мир.
Мидори
Related Posts
Рюноскэ Акутагава — Слова пигмея (1923-26) →
Мистическая литература: Тибетская книга мертвых →
3 комментариев к Печальная поэзия