Мой Элевсин. Часть II
Но ныне я отчётливо чувствовал, что Гадес торжествовал. Мне начало казаться, что я напрочь утратил сознание. Жив я был, или мёртв, было не ясно. Сколько мы шли? Я, кажется, сбился со счёта времени, если время существовало. Всё превратилось в какой-то жуткий кошмар. Всепроникающая тишина и тьма не просто угнетали – они не давали тебе осознать себя по-прежнему живым человеком.
Впереди забрезжил тонкий лучик света. Едва заметная полоса сияния, словно золотой волос, показалась в глубине храма. Внутри начала нарастать тревога, смешанная с надеждой. Кажется, мы пришли, уже почти видна цель нашего шествия, но что нас ждёт там, где мелькнул свет?
Того никто не мог сказать, ибо говорить о том было кощунственно. Все ещё с детства усвоили популярную историю о том, как один захудалый актёришка, мечтая прославиться, попытался на сцене амфитеатра изобразить то, что видел там, куда нет доступа непосвященным. Стоило ему лишь несколькими жестами изобразить Таинство, как разъяренные зрители тут же разорвали его на части. Говорить о таинствах – значит разглашать секреты бессмертных богов, оскорблять саму жизнь. Никто не мог дерзнуть совершить подобное, так велика была святость того момента.
Луч света, мерещившийся впереди, приближался. Я стал видеть силуэты окружавших меня людей. Такие же испуганные, завёрнутые в белые саваны мисты казались похожими на призраков. На их лицах читалось то, что роднило их со мной: страх, недоумение, растерянность, интерес и надежда.
Тонкий луч света оказался маленькой щелью между двумя закрытыми створками дверей внутреннего святилища. Эта небольшая храмина носила имя Анакторона[1], или «царской спальни». Я видел его врата отворёнными в минувший раз. Маленький кирпичный храм был сокрыт внутри великого святилища. Внешне неказистая постройка была как раз сакральной целью шествия мистов во тьме. Именно внутри Анакторона и происходила последняя часть Таинств Деметры – Великие Явления.
Мы остановились у дверей. Вдруг послышался громогласный голос иерофанта[2], звучавший как будто внутри святилища: «Что пришли вы, о, смертные? Желаете ведать великие тайны могучей богини Деметры? Что принесли вы с собой? Очистились вы от скверны грехов? Познали ли Малые Тайны Великой богини?»
Ответом на все эти вопросы должны были стать тщательно заученные заранее слова священного пароля, который знал каждый мист. Но от волнения, вчерашнего поста и странного зелья, я совсем растерялся, и вспомнил слова лишь тогда, когда кто-то из посвященных начал их произносить. «Я постился, я пил кикеон, я взял со дна корзины горсть зерна и положил его в шкатулку. Я видел Малые Тайны Деметры, я чист, я чист, я чист», – бубнил я себе под нос, оглядываясь на окружающих. Когда слова были произнесены, вновь воцарилась тишина.
* * *
То, что произошло в следующий момент, просто не поддавалось пониманию. Дверь по мановению ока распахнулась, и яркая вспышка света озарила всё пространство храма ослепительным сиянием. Это зрелище было настолько шокирующим, что некоторые из присутствующих просто повалились с ног. Привыкшие к тьме глаза отказывались видеть, в ужасе я закрыл лицо ладонью. Придя в себя и привыкнув к свету, я увидел стоявшего в дверях святилища иерофанта в венце из плюща и с посохом из священного фенхеля.
Я видел его и раньше, но в лучах этого странного света его облик приобрел просто невероятный вид: пурпурная тога вся пестрила фантастическими узорами, движимая невидимым ветром, колыхалась, словно море спелых колосьев в пшеничном поле. Нисходящими и восходящими потоками геометрических фигур струились по складкам его одеяний повторяющиеся орнаменты, складно закручиваясь в разные стороны, они славили великую Део. Его борода и волосы змеились тонкими струйками во все стороны, и казалось, что каждый локон его волос живёт своей собственной жизнью. Он был подобен богу. Мне казалось, будто сам Гадес, владыка преисподней, встречает нас у врат своего многосумрачного царства.
– Достойные! – произнёс он, – Войдите, и познайте Великие тайны Деметры!
Мисты по одному начали проходить внутрь Анактарона, где все были обязаны становиться на колени. В святилище мог стоять только жрец богини и его помощники. Пол был услан бараньими шкурами. Прикоснувшись к их мягкой поверхности, я почувствовал ласковое тепло шерсти. Рядом со мной стояла молодая коротко стриженая рабыня. Я давно наблюдал за ней, но в тот момент я осознал, что не могу смотреть на девушку равнодушно. Её лицо выражала такое нечеловеческое изумление от увиденного, что я был просто готов лишиться чувств. Её рот был широко открыт, по щекам текли слёзы, а руки дрожали.
– Узрите, Великую Тайну богини! – торжественно произнёс жрец. Он резким движением сорвал ткань, покрывавшую стоящий посредине святилища алтарь. На алтаре был насыпан небольшой холмик чёрной и рыхлой земли. Я никогда не обращал внимания на то, что земля может казаться живой. Мне мерещилось, что чёрная и жирная почва была жива, она дышала.
В мгновение ока тонкая ниточка пробилась на поверхность. Она увеличивалась, росла просто на глазах! Мне стало очень страшно. Я не мог понять, как они это делают? Неужели это и есть то великое чудо, о котором все знают, но боятся сказать?
Перед нами был свежий колос. Чудесный колос богини Деметры, выросший по её приказу, для убеждения тех, кто всё ещё сомневался. Жрец взял в руки золотой серп и срезал чудесный колос. В воздухе повисла тишина.
Мисты с изумлением смотрели на колос в руках иерофанта. По их щекам текли слёзы. Слёзы радости и изумления, слёзы страха и божественного трепета. Их глаза, расцветшие как полевые маки, казалось, были устремлены куда-то сквозь пространство, вне этого колоса, этого храма, этого мира. Они смотрели по ту сторону жизни и смерти. Они понимали, что колос в руках жреца – это каждый из них. Рождённое Матерью-землёй было срезано богом смерти, нещадным жнецом, в один миг. О, этот колос, сколько было в нём смысла в то сакральное мгновение!
Время и жизнь за пределами этой маленькой, усланной шкурами комнаты, казалось, перестали существовать. Их не было. Не было и других мистов. Был только я. Я и то, что находится за пределом, то непередаваемое чувство присутствия, когда тебе кажется, что со всех сторон за тобой наблюдают. Чувство необоримой веры, когда тебе кажется, что нет ничего запредельного, в чём ты мог бы усомниться. И тот непреодолимый страх, пронизывающий твоё тело, твою душу, твоё сознание до мельчайших частичек. Тебе казалось, что ничего больше не будет как прежде. Вот он, момент, ради которого ты явился на свет, то ради чего ты жил.
Держа в руках это божественное чудо, иерофант торжественное произнёс: «Достойная родила Достойного в огне. Узрите!» Прозвучал звонкий звук гонга. Завеса, отделявшая алтарную часть Анакторона, открылась. То, что я увидел там, показалось необъяснимее, чем все предыдущие чудеса. За завесой стояла сама Персефона!
В первые мгновения я подумал, что это прекрасная скульптура, однако я тут же осознал, что богиня была жива. Кора держала на руках младенца. Она спускалась по ступеням к нам. По мере её приближения я всё лучше мог различить её лицо, складки её туники пурпурными волнами играли в лучах исходившего от неё божественного сияния. Она явилась к нам! Она явилась ко мне. Младенец был так умиротворен, что казался спящим. Богиня приблизилась. Она развернула драгоценное покрывало, в которые было укутано дитя, и с нежной, слегка снисходительной улыбкой заботливой матери показала мне лицо ребёнка. В тот момент я почувствовал, как моё сердце остановилось. У ребёнка на руках Коры было моё лицо.
* * *
Я не знаю, что было дальше. Мне кажется, что я потерял сознание, ибо очнулся я уже лёжа на кровати. Где-то на втором этаже храмовой гостиницы. Как я попал сюда? Возможно, моё бесчувственное тело принесли сюда иеродулы. Сколько я спал? На улице загорался первыми сполохами рассвет. Где-то вдалеке слышалось пение птиц. Начинался новый день.
Я с колоссальным трудом встал с постели. Подойдя к окну, я увидел вдалеке волнистую поверхность моря. Солнце тихо выплывало из-за горизонта. Божественный Гелиос начинал путь своей лучезарной колесницы. Я стоял у окна и смотрел на небо. Тонкие перьевые облака, окрашенные багрянцем рассвета, были натянуты точно паруса быстроходной галеры.
Вот, Аристокл, ты и получил посвящение в Элевсинские тайные. Знаешь теперь всё о жизни и смерти. Думаю, родители и наставник будут довольны.
